Глава восьмая. Человек в толпе.
8.1. И устремилось стадо с крутизны (о массовых психозах).
Массовые психозы — явление давно известное. Они напоминают людям об их дочеловеческом прошлом. Вспомним «Излечение бесноватого», Евангелие от Марка:
8. Ибо Иисус сказал ему: выйди дух нечистый, из сего человека.
9. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя, мне, потому, что нас много.
10. И много просили Его, чтобы он выслал их вон из страны той.
11. И паслось там же при горе большое стадо свиней.
12. И просили его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них.
13. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море, а было их около двух тысяч; и потонули в море.
Понятно, почему эту цитату Ф.М. Достоевский предпослал эпиграфом к «Бесам». Писатель пророчески предвидел пришествие на Русь бесов массового политического безумия и то, что миллионы одержимых ложной идеей сами себя погубят подобно потопшему стаду свиному.
Этологи знают. В природе такое бывает. Правда, пока описаны случаи с другими животными, а не со свиньями. Так, мы уже вскользь упомянули массовые исходы некоторых в норме не стайных млекопитающих: лис, белок и так далее, вызванные, по-видимому, бескормицей и перенаселением. Некоторые москвичи, вероятно, помнят странные явления первых послевоенных лет, особенно, 1947 года. Тогда в ближнем Подмосковье худые, обшарпанные белки встречались буквально на каждом шагу. А незадолго до того — такие же худые и ободранные лисы. Куда они шли? Откуда? Точно неизвестно, но одно можно сказать вполне определенно. Большинство таких мигрантов обречены. Они гибнут от голода, хищников и эпизоотий — эпидемических заболеваний.
Можно ли назвать нормальным поведение таких животных? Конечно, нет. Это же следует сказать и о массовых миграциях леммингов, саранчи, серых крыс. Наблюдения за леммингами показали, что сдвиг их психики, приводящий к массовой миграции, вызывается не голодом и перенаселенностью как таковой, а слишком частыми контактами с себе подобными в процессе поиска участка для постройки норы или даже связан с подражанием другим, уже раньше перешедшим в миграционное состояние животным.
У крыс исходы иногда предшествуют гибели при заражении чумой. Страшный пример такого массового вторжения чумных крыс в алжирские города в 1943 году описан в романе французского писателя А. Камю «Чума».
Что побуждает некоторых животных, в том числе тех же крыс, к массовым исходам из сейсмоопасных районов при землетрясениях или даже перед ними? Это пока не известно науке, причем загадкой является не только сам механизм предчувствия приближающейся беды, но и способность так быстро отыскивать при этом себе подобных, организовываться в мигрирующую стаю.
К явным нарушениям социального поведения относятся и так называемые «рыбьи мельницы». Они наблюдаются у сельдей и многих других видов морских рыб, образующих большие стаи. Получается это, по-видимому так: стая изгибается и ее начало, в результате того, сливается с хвостом. Образуется кольцо из многих тысяч рыб. Оно безостановочно вертится на одном месте, пока волны или проходящие корабли не разорвут его.
И все-таки, пожалуй, ничто так не напоминает поведение свиного стада, в которое Иисус вселил бесов, как часто наблюдаемые в последние годы загадочные массовые «самоубийства» дельфинов и китов. Они то и дело большими группами выбрасываются на сушу, где их неизбежно ждет (если люди не помогут) медленная мучительная смерть. В чем причины такого явления? Некоторые ученые допускают, что оно вызывается загрязнением воды промышленными отходами либо ядовитыми микроорганизмами. Однако, это пока не подтвержденные предположения. Слова о потере ориентации тоже звучат неубедительно. Ведь все знают о способности китообразных к эхолокации.
У людей известно много случаев непонятно чем мотивированных массовых самоубийств. Так, однажды в Испании повесилась целая рота наполеоновских солдат. Плен или военный суд за какие-либо преступления им не грозили. Мотивы остались загадкой. Очень часто большими группами совершают самоубийства сектанты. У наших поморских сектантов в ХVIII веке. были, как известно, в порядке вещей массовые самосожжения. Правда, это чаще всего, случалось, когда к скиту приближались царские войска. Подобное же массовое самоубийство сектантов произошло в ноябре 1978 года в джунглях Гайаны, где одновременно отравились 900 последователей некого Джима Джонса. Поводом послужило всего лишь намерение американских сенаторов встретиться и побеседовать с этими людьми — гражданами США. В начале марта 1993 года некто Дэвид Кореш, провозгласивший себя Иисусом Христом, заперся в крепости Маунт-Кармел в Техасе вместе с большой группой членов возглавляемой им секты «Ветвь Давидова», и объявил войну федеральным властям. Сектанты начали военные действия, ни с того, ни с сего убили много людей. Там тоже дело кончилось самоподжогом и общей гибелью.
Нельзя, конечно, признать психически нормальными людьми террористов, вроде тех, что в марте 1993 года устроили взрыв в нью-йоркском Торговом центре. Кто-то решил так отомстить за «вмешательство янки» в дела его страны?
Взрывы на пассажирских самолетах, убийства школьников. О таких терактах газеты сообщают почти каждый день. Немецкая террористическая шайка Майенгоф-Бадера, кстати, тоже совершила после ряда бессмысленных преступлений групповое самоубийство в тюрьме. Палестинские экстремисты, итальянские «Красные бригады», ирландская «Республиканская армия» и так далее, наши народовольцы — все это патологические явления одного порядка. Действует организованная группа, все члены которой превратили убийства в профессию. При этом обычно убивают во множестве совершенно случайных и ни в чем не повинных людей. Может ли такие бессмысленные злодеяния совершать вполне нормальный человек? По-видимому, нет. Но ведь действует слаженная группа. Значит, речь идет о каком-то групповом безумии, коллективе сверхагрессивных психопатов.
Несколько лет назад всю Америку потрясло зверское убийство американской киноактрисы Шарон Тейт и нескольких ее друзей шайкой сектантов-демонистов, возглавляемой неким Менсоном. То, что вытворяли эти одержимые, выходит за пределы человеческой фантазии. Тут уж патология не вызывает никаких сомнений, но опять-таки: сумасшествовала целая группа.
В одной болгарской деревне в конце прошлого века крестьянина укусила бешеная собака. Его односельчане, не знавшие как передается бешенство и в чем проявляется эта болезнь, начали все лаять и кусаться.
А разве не коллективным безумием были крестовые походы, особенно, крестовый поход детей? Какая сила собирала людей, сплачивала их в громадную, куда-то движущуюся толпу пеших и конных? Такую ли уж большую роль при этом играли личность и организаторский талант руководителей? Вся история крестового похода детей так абсурдна, что даже повествующие о ней тексты историков кажутся бредом душевнобольных.
Захваченный крестоносцами в 1099 году Иерусалим в 1244 году был окончательно потерян христианами. Однако, еще до этого в 1187 году его захватил Саллах ад Дин, египетский султан, а позже город перешел к туркам, в руках которых оставался до 1229 года, после чего был временно откуплен Фридрихом П Гогенштауфеном. В 1212 г., когда святой город был, таким образом, у турок, юный пастушок по имени Этьен пас своих овечек в Клуа около Вандома (Франция). Там он ненадолго покинул свое стадо, присоединившись к одной религиозной процессии, а, когда вернулся, все овечки преклонили перед ним свои колени и ему явился сам Господь в виде паломника. Явился и… вручил письменный приказ освободить гроб господень.
Этьен стал ходить по окрестным селам, призывая всех невинных детей присоединиться к нему. Он утверждал, что детям, наверняка, удастся то, что не удалось взрослым воинам, и родители в сотнях(!) семей отпускали своих детей с Этьеном, сочтя такой «довод» вполне убедительным. Когда Этьен явился в Сен-Дени, чтобы получить одобрение короля Франции Филиппа-Августа, за этим юным пастухом шла уже многотысячная толпа. Король растерялся и обратился за советом к докторам богословия из Парижского университета. Те рекомендовали детям вернуться в свои приходы, но тщетно. Толпа детей повернула на юг, к морю, и, когда они дошли до Марселя, их было уже более тридцати тысяч! Простой народ всячески поддерживал эту затею. Бедняки отдавали все, что у них было. К детям присоединились тысячи монахов, стариков, женщин, нищих и, в конце концов, вся эта громадная масса народа скопилась в Марсельском порту, откуда дети на семи больших кораблях прямиком отправились вовсе не в Палестину, а в Алжир и Александрию, где всех их продали в рабство (два корабля затонули по дороге).
А возьмем нашу историю последних десятилетий вплоть до того момента, когда эта книга окажется уже у вас, читатели. Разве десятки миллионов наших соотечественников в настоящий момент не убеждены, будто наша страна распалась и мы дошли до полной нищеты только потому, что, в, кои веки, власть у нас не самозванная, а хотя бы отчасти, нами же самими избранная? Разве эти десятки миллионов не верят, что нету для нашего народа хуже напасти, чем ответственность за собственную судьбу. Лучше уж Батый, Грозный, Гитлер, кто угодно, но только не «проклятая» свобода!?
Тысячеглоточный хор «Сталин-отец!» у Спасской башни. Что это такое? Разве не паралич воли, патологическая покорность и внушаемость, форма массового безумия?
Перед 22 июня 1941 года тогдашнее руководство нашей страны располагало обширнейшей информацией о готовящемся нападении Германии на Советский Союз. Что же оно предприняло? Опубликовало 11 июня «Опровержение ТАСС», дескать, немцы выполняют все пункты договора о ненападении и слухи о их, якобы, готовящейся, агрессии выгодны только «общим врагам Советского Союза и Германии». За этим заявлением последовали массовые аресты тех, кто распространял подобные слухи или подозревался в «антигерманских настроениях». После 22 июня никого из этих людей не освободили. Многие из них погибли. А до войны оставалась неделя!
Еще до того, в ежовщину, тысячи людей у нас сознавались на допросах в том, что являлись одновременно шпионами, например, Японии, Польши, Германии, Франции и Литвы. В таких «преступлениях» сознавались герои гражданской войны, старые партийцы, военачальники. На массовых митингах трудящиеся требовали высшей меры негодяям, причем вполне искренне. Громадное большинство были уверены: все так оно и есть. Никому — ни обвинителям, ни дирижерам, ни толпам — не приходило в голову задуматься хотя бы о том, как можно технически быть одновременно агентом полудюжины разных враждующих между собою государств!? Что уж по сравнению с этим массовым безумием родители, отпускавшие своих детей в крестовый поход?
Древние говорили: Когда боги хотят погубить человека, они лишают его разума. История переполнена примерами безумного поведения целых народов. На наш взгляд, к таким безумствам относятся вспышки массового террора после революций, вспышки массового экстаза и одержимости в средние века.
Известно, что тогда очень часто сотни людей вдруг одновременно ощущали, что «одержимы бесом». У них, действительно, появлялись разные тики — непроизвольные подергивания лица, судороги, выкрики, гримасы, пресловутая «пляска святого Витта». Они толпой совершали паломничество в какое-нибудь святое место, постились, молились- и все как рукой снимало. Иногда повальное безумие охватывало целые деревни. В одних все непрерывно щекотали друг друга и смеялись, пока не помрут. В других с воем катались по земле.
Все это, возможно, примеры массового самогипноза. Но что же такое подобного рода гипноз? Этого, между прочим, никто толком до сих пор не знает. Объяснения психологов и психиатров очень поверхностны. Достаточно сказать, что у некоторых глубоко верующих людей в те времена на руках и ногах появлялись стигматы — раны, трофические язвы — именно там, где были вбиты гвозди в руки и ноги Иисуса, как это сказано в Евангелиях.
Знакомство со средневековой литературой — трудами богословов, записями хронистов, — убеждает, что многие тогдашние люди, действительно, видели «во плоти» и ангелов, и слуг Преисподней, и выходцев с того света! Немало удивительно реалистических повествований о могильных жителях и в исландских сагах. Что это было? Очевидно, галлюцинации, но, подчас групповые и даже массовые.
Несколько явлений Божьей матери сразу многим людям известно уже и в недавнем прошлом, даже в ХХ веке (в Лурде, в Португалии-Суэто, в Александрии и так далее). Каждый раз она являлась одетой так как одеваются в данное время, в данной стране, и, если говорила, то на местном наречии! Чаще она являлась детям-католикам.
В те годы небо было близко
И тесны были города.
А ангелы, летая низко,
Всем были видимы тогда.
Посмотришь — кверху,
Видишь: лики
Плывут средь пышных облаков.
К земле склонишься,
Слышишь клики
В аду ликующих врагов.
Наук мудреных вили свитки,
Сжигали ведьм на кострах
И золота варили слитки
Мужи ученые в котлах.
Все шевелилось, все кипело,
От адской бездны до небес
И узким мостиком висела
Земля над пламенем чудес.
И были лишь борьбы ареной
Людские шаткие умы
Меж духом истины вселенной
И повелителями тьмы.
И, отражая эти споры,
От адской бездны в облака,
Остроконечные соборы
Поют про средние века
(Раиса Идельсон, 1894-1972, «Средние века» публикуется впервые).
Польский эссеист Ежи Лец писал: Каждый век имеет свое средневековье. Подтверждений тому хватает в наши дни, когда на смену былым видениям пришли новые. О чем только у нас в последнее время ни беседуют в городской толпе!
Вот, например, в переходе метро у книжного развала стоит молодой человек в камуфлированной куртке и вещает:
— Демонические силы сосредоточили всю свою биоэнергию против нашей страны. А почему? Потому, что они питаются людским страданием как мы пищей. Страдания — особый вид биоэнергии. Это ученые доказали. А Россия давно уже стала испытательным полигоном этих космических сил. Увидеть бесов на дневном свету нельзя. Но в темноте они слегка светятся . А захотят, так принимают облик обыкновенного человека. Вот мы с вами сейчас говорим, а, оглянитесь. Где-нибудь рядом обязательно стоит, вроде бы, самый обыкновенный старичок. Стоит, как будто, не слушает. А в глаза глянешь, глаз-то нет: две дыры и в них пустота!
Продавщицы и покупатели внимают этим речам, затаив дыхание. Все верят!
Индивидам, больным шизофренией (тяжелый, преимущественно, наследственный душевный недуг), часто мерещится подобное. Но окружающие начинают им верить только во времена социальных бурь, когда даже многие нормальные люди утрачивают способность критически воспринимать свои полунощные фантазии.
Вот идет по столичной улице какой-нибудь такой товарищ с легким шизофреническим «приветом» и усиленно думает: Я, значит, по фамилии Водяницкий… Это ведь от слова «вода», а сегодня жарко и, следовательно, я могу высохнуть (нарушения логики, абсурдные ассоциации от звучания слова к его смыслу — типичный симптом шизофрении). Кто же подстроил жару? Это, наверняка, происки КГБ или Интерпола. С помощью жары они решили извести меня, чтобы тем погубить Россию!
«Идея» обрастает массой фамилий, адресов и вот уже господин Водяницкий звонит в редакцию одной из весьма популярных газет:
— У меня для вас очень актуальный материал о климатическом оружии.
Его принимают, распрашивают. Назавтра под громадной «шапкой» — очередная «сенсация»!
То и дело наша пресса сообщает об очередных контактах то с полтергейстами, то с привидениями, то с жителями дальних миров. Как-то в 1991 году описания «контактов» появились почти одновременно в «Дайджесте» и «Демроссии». Они не совпали. По версии «дайджеста», остров Сарему посетили вылезшие из НЛО скелетоподобные существа, поросшие серой шерстью и бегло, хотя с акцентом, говорящие по-эстонски. Они зашли в квартиру к какой-то женщине. Та с перепепугу укусила одного за руку и обнаружила, что вкус у руки инопланетянина «как у вафли». По версии «демроссии», ее корреспонденты на Памире общались с русскоязычным плазменным шаром!
Ряд газет уверяют, будто в США, в Дейтоне, прославившемся «обезьяньим процессом», в морозилке местного университета хранятся трупы инопланетян — жертв аварии НЛО, случившейся в 1947 году. На вопрос: почему же мировая наука об этом ничего не знает? — газетчики отбрехиваются: «ЦРУ запретило». Миллионы читателей готовы уверовать и в это. Число же все новых сообщений о «контактах» неукоснительно растет. Уфологи — люди не менее убежденные, чем наши большевики двадцатых годов. Они твердят, что ежегодно более пяти тысяч землян похищают инопланетяне. Мы уже писали о религии «карго» (Гл. 2. 9). Вера творит чудеса, а газетные сенсации — веру!
Даже «Аргументы и факты» не так давно сподобились сообщить много занимательнейших вещей о привидениях, буйствующих по ночам в каком-то детском приюте. «Милицейское рассследование» показало, что это — души солдат, умерших без покаяния в бывшем в том здании лазарете в годы Первой мировой войны… Уже и такое не удивляет. Мир в очередной раз сошел с ума.
8.2. «Взрыв» подражания.
Явление это настолько важно, что, несмотря на весьма ограниченное количество конкретных данных, мы его выделили в особый раздел. Особенно оно дает себя знать в поведении общественных насекомых. Как организуется коллективный труд у муравьев? На ответственном участке «стройплощадки» появляются одна, потом вторая, третья особь… Каждый муравей выделяет привлекающий гормон. Точно такое же явление наблюдается у термитов. Каждый из них приносит кусочек земли и где попало бросает его. Сперва — полный хаос, но рано или поздно где-то возникают более или менее случайно маленькие кучки таких кусочков, пропитанных привлекающим гормоном. Так возникают зоны, куда привлекается сравнительно больше насекомых. Весь процесс очень напоминает конденсацию пара или кристаллизацию в насыщенном растворе. По прошествии некоторого времени из хаоса рождается порядок: несколько массовых скоплений трудящихся термитов, а между ними — пустота.
Наблюдая за поведением человеческой толпы, можно увидеть подобные же явления, хотя привлекающий фактор здесь, конечно, не химия. Помните, что творилось в переходах Московского метро в период повышенной политизации общества, когда сотни тысяч людей ходили на демонстрации и митинги? Стоило стать в переходе и начать громко говорить любую ерунду, но обязательно с упоминанием тогда еще не всем осточертевших имен наших политиков, и тут же вокруг человека вырастала большая и быстро увеличивающаяся толпа. А, если человек стоял с каким-нибудь плакатом, транспарантом, толпа эта могла запросто запрудить весь проход и вырваться на поверхность земли, превратиться в самочинный митинг. Того быстрее собирались толпы вокруг любого, кто выкрикивал свою галиматью в мегафон.
Серьезнее и даже величественно, как мы даже сейчас продолжаем считать, выглядело аналогичное столпотворение у Белого дома. Почему величественно? Да потому, что простые люди шли и шли туда, хотя понятия не имели о том, что их через некоторое время не застрелят или не раздавят танками. Все слыхали про события у дворца в Сант-Яго, Чили и на площади Таньаньмынь в Пекине. А, тем не менее, шли и оставались на ночь. Сами собой построили баррикады и организовались в «Живое кольцо». Абстрагируясь от результатов и последствий, только очень пристрастный человек из числа побывавших там, станет утверждать, что это не было истинным народным подвигом. Местное радио неоднократно предупреждало: «вот-вот штурм», — но даже пожилые женщины и мужчины не уходили, несмотря на явную опасность для жизни и проливной дождь. Стояние продолжалось, как известно, трое суток. Конечно, «взрыв подражания», но все-таки не понимаем тех, кто клевещет, поливает грязью. Это был редчайший в истории случай, когда толпа безоружных совершенно сознательно рисковала своей жизнью и одержала нравственную победу над вооруженным противником. Простые люди вокруг Белого дома, подавляющее их большинство, вели себя прекрасно и нет их вины во всем том, что произошло в дальнейшем.
8.3. Инстинкт перелетных птиц и корабельных крыс.
Одному из нас (Ю. А. Л.) выпало видеть, как праздновали День победы в Москве в 1992 году. На втором празднестве кучка любопытных у Белого дома глазела на странненький такой парад небольшой группы ветеранов и военных оркестров со всего мира. Дефилировали наши музыканты, итальянский военный оркестр, американская морская пехота, шотландские стрелки с волынками в клетчатых юбочках, оркестр Бундесвера в серой форме, похожей на нашу метрополитеновскую. За оркестрами жидкая толпа потянулась по Арбату к Красной площади, по дороге повстречавшись с другой такой же жидкой толпой под красным знаменем с портретами Ленина и Сталина. Из толпы краснознаменных кричали: «Предатели!». Авиапарада, конечно, не было.
И вдруг многие люди, и манифестанты, и зрители, замерли, задрав головы вверх. Над Арбатом в четком строю как боевые самолеты, не особенно высоко, летели журавли клин за клином. Какая-то пожилая женщина с орденами затянула: «Мне кажется порою, что солдаты с кровавых не пришедшие полей…» — но никто не подхватил. А случай редкий. Журавли обычно не летят над большими городами.
Сезонные перелеты птиц — одно из величайших чудес природы. Днем в ясную погоду они в полете ориентируются по Солнцу, используя внутреннее ощущение времени. Оно позволяет им сохранять направление, несмотря на движение небесного светила. Ночью ориентиром служат определенные созвездия. Сверх того, есть магнитное чувство, выручающее в пасмурные дни, а также, как недавно установили, используется обоняние. При ориентации по Солнцу, по-видимому, особо определяется еще и географическая широта по его высоте над горизонтом с привязкой ко времени суток и года. Многое в этих ориентационных механизмах пока еще не ясно, загадочно. Точность же совершенно поразительная. Например, стрижи, гнездящиеся из года в год под крышей какого-нибудь московского высотного дома, зимуют в ЮАР, а следующим летом опять возвращаются на прежнее место!
Но мы отвлеклись. В начале пятидесятых у нас вошла в моду песня «Летят перелетные птицы»:
Не нужен мне берег турецкий
И Африка мне не нужна…
Потом с 1967 года кое-кому разрешили эмиграцию и тоненькая струйка вскоре превратилась в бурлящий поток. Есть ли сейчас такой уголок мира. где не было бы наших эмигрантов четвертой волны? Ехидный И. Губерман написал:
Привык я к житухе советской.
К тому же — большая семья.
Не нужен мне берег суэцкий.
В неволе размножился я.
А затем и сам уехал.
С начала перестройки западные газеты пугали своих читателей: «Русские идут». Уверяли, что миллионы беженцев из нашей страны запрудят весь мир. Ничего подобного пока не намечается. Идет только крупномасштабная «утечка мозгов». Большинство уезжающих непрочь когда-нибудь вернуться, хотя, конечно, это — несбыточные мечты. Если раньше на вопрос:
— Зачем уезжаете? — отвечали:
— Там — свобода, — ныне побудительный мотив — нищета.
Ученые уезжают потому, что не могут найти себе применение на родине. Все это очевидно, неинтересно. Понятно и, почему охотнее едет молодежь.
Но вот как объяснить такие случаи?
Летом 1992 года с нашего корабля, зашедшего в Пуэрто-Рико, сбежали пять молодых русских матросов. Они явились в ближайший полицейский участок и попросили политического убежища. Никаких языков, кроме русского, они не знали. Их допросили и, пользуясь тем, что они не понимают английского и испанского, заставили подписать декларацию, выдаваемую нелегальным эмигрантам. Затем их попытались насильно посадить в самолет, вылетающий в Россию. Они, как могли, сопротивлялись. Тогда их отправили в наручниках, предварительно до полусмерти избив, в тюрьму строгого режима. Там продержали в одиночках пять месяцев, подвергая всевозможным издательствам. Им угрожают пожизненным заключением. Не помогает ничего. И переводчику, и адвокату по телефону (личные контакты запрещены) они как попугаи твердят:
— Лучше в Антарктиду, на необитаемый остров, в любую нищую афроазиатскую страну, но только не домой. — Мотивы? — Хотим быть свободными людьми.
Что это? Как понять? Неужели убогая мыслишка, что на Западе все дешевле и доступнее, одна могла подвигнуть людей на такие тяжелые испытания? Стремление к политической свободе? У нас пока еще сейчас можно безнаказанно призывать даже к свержению правительства, что в любой другой стране запрещено, создавать любые политические партии, болтать о чем угодно. Да и так ли уж нужна эта пресловутая свобода простым матросам? Что им с ней делать? Нет, это уже что-то совсем другое. Веди себя так один человек, сказали бы «душевно заболел». А когда подобное стремление проявляют целые группы?
Мы не знаем, что ответили бы на такой вопрос социологи, психологи и психиатры. Во всяком случае, налицо социально-исторический факт.
Периодически большими массами людей овладевает настроение, достаточно ярко отраженное в следующем анекдоте последних лет. Из Москвы решил эмигрировать старик, у которого не было никаких близких, кроме старого попугая. Пошел он в таможню узнавать, разрешат ли увезти попугая. Да, отвечают, но только в виде тушки или чучела. Живого нельзя. Пришел старик домой, рассказывает все попугаю и плачет: «Выходит век нам тут вековать». А попугай в ответ: «Хоть тушкой, хоть чучелом, только бы отсюда».
Мы, конечно, не сможем ответить на вопрос, что творилось в душах тех белых поселенцев, которые удивительно быстро заселили Америку после ее открытия, какой «бес» вселился в крестоносцев, наездников Батыя и Чингисхана, воинов Атиллы?
На Новой Гвинее молодежь некоторых папуасских племен, пройдя обряд инициации (посвящения в мужчины), большой группой покидает родное селение и, побродив довольно долго по тропическим зарослям, создает новый поселок. Тем самым предотвращается перенаселенность. При собирательской культуре (отсутствии в былые времена сельского хозяйства и животноводства), скученность создавала угрозу голода, что делало, очевидно, такое поведение целесообразным. С ним связывают наличие на острове с этнически более или менее однородным населением невероятно большого числа (до восьмисот) разных языков и диалектов. Здесь прямо-таки бросается в глаза аналогия с расселительным поведением некоторых оседло живущих животных, например, роющих норы грызунов, но от аналогии до общего психологического механизма листанция, как говорится, огромного размера.
Основное, что характерно для миграций животных, это связь с гормональными сдвигами: гормонами надпочечников, гипофиза и щитовидной железы. Так, многих птиц побуждают к дальнейшему перелету вовсе не холод и голод как таковые, а особые изменения работы этих желез внутренней секреции, реакция на укорочение или, наоборот, удлинение светового дня. Гормоны влияют на поведение, вызывая особое предмиграционное состояние беспокойства.
И у млекопитающих перед массовым исходом происходит нечто подобное, хотя стимулы, влияющие на гормональную деятельность, — другие. Например, у леммингов это уже упомянутый нами социальный стресс. С ним связан ряд биохимических перестроек, кардинально изменяющих поведение.
Стресс в той или иной форме — побудительный мотив массового бегства всегда или в большинстве случаев. Так, по всей вероятности не обходится дело без стресса и у пресловутых корабельных крыс. Как известно, крысы и ныне досаждают морякам, а в былые времена, когда еще не было химических средств борьбы с грызунами, буквально кишели в корабельных трюмах. Массовые прыжки этих животных за борт служили тогда верным предвестником катастрофы. Как «догадывались» крысы, что корабль обречен? Вероятно, в трюме появлялась течь. Она стимулировала то же самое паническое поведение, с помощью которого крысы при затоплении их нор пытаются спастись от речного паводка: инстинктивный поиск берега затопляемого участка, а затем движение вплавь до ближайшей незатопляемой возвышенности.
Как-то после такого малосимпатичного примера неловко переходить к людям. Замешан ли стресс с его гормональными изменениями в организме или какие-то особые физиологические процессы в том навязчивом стремлении покинуть свое отечество, куда-то уйти, уехать, навострить лыжи, которое часто овладевает душами людей?
В Москву я больше не ездок.
Поеду я искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок.
Карету мне, карету…
… Им овладело беспокойство:
Охота к перемене мест,
Обременительное свойство,
Немногих добровольный крест.
Чацкому и Онегину выпал удел маяться этим беспокойством в одиночестве, равно как и самим Грибоедову, Пушкину, Лермонтову с его Печериным, лорду Байрону и многим, многим другим. Но вот подчас кочуют безостановочно или, снявшись с насиженного места, направляются в поход целые народы. Что это такое? Историк, конечно, без особого труда объяснит конкретный исторический повод каждого массового исхода. У всех были весьма уважительные причины: и у монгол, и у гуннов, и у тех израильтян, которые по библейской версии, пока не подтвержденной археологами, сорок лет проблуждали по Синаю, и у крестоносцев, и у арабских завоевателей, создавших Халифат.
Но все ли исчерпывается поводами или еще требуется и какой-то особый, подходящий к сему случаю психический, а также гормональный настрой?
Известный наш историк и этнограф Л.Н. Гумилев высказал смелое предположение, что к историческим свершениям, таким как массовые исходы и победносные войны причастны особые «пассионарные» гены в нашем генофонде. Их относительная численность в разных человеческих популяциях неодинакова. Они присутствовали в геноме (индивидуальном генофонде) героических личностей и знаменитых авантюристов разных времен. С ними связан особый стереотип человеческого поведения, да и, не исключено, — специфический характер гормональной деятельности, поскольку гормоны управляют эмоциями.
Некоторые века и народы были особенно богаты пассионарными личностями. Эпоха возрождения, конец ХVIII век в Европе, начало ХХ века. Не известно, что скажут потом и о наших днях.
Не скроем: мы с чувством глубокого сомнения в собственной правоте пишем эти строки. Нам ли, биологам, побывавшим во многих экспедициях, пристало проводить или, может, измышлять параллель между миграционным инстинктом животных и такими формами поведения человека, как тяга к дальним странствиям, эмиграция, завоевательные походы кочевников? Все эти варианты сугубо человеческого поведения сами по себе достаточно своеобразны. Между собой они тоже имеют мало общего. Разве что, одно: стремление покинуть насиженное место или, во всяком случае, то ощущение, которое испытываешь, если предстоит распрощаться со своим отечеством, возможно, навсегда, и отправиться навстречу неизвестности.
Чего стоит хотя бы один только поразительный пример польско-венгерского графа Моритца Августа Беньовского. Он воевал с Россией за Польшу в войске Костюшко, попал в плен, был с семью ранениями брошен в яму с трупами, выжил, был сослан в Казань, участвовал в подготовке восстания против Екатерины Второй, разоблачен, бежал в Петербург, где при попытке удрать морем арестован и сослан пожизненно на Камчатку; организовал там в Большерецкой крепости восстание ссыльных русских офицеров (1769 г.), захватил с ними шлюп «Петр и Павел», уплыл в Макао, там пересел с попутчиками на французский фрегат, получил во Франции назначение губернатором на Мадагаскар, где объявил себя королем, низложен французским экспедиционным корпусом, бежал в Европу и оттуда в Америку, сражался в армии Дж. Вашингтона за независимость США, на американском фрегате вернулся на Мадагаскар, где снова стал королем, еще раз свергнут и убит французами в 1788 году. Мы попытались изложить все похождения Беньовского в одной фразе. Ну и длинная же она получилась! А ведь пассионарных (по Л.Н. Гумилеву) людей с такими вот сумасшедшими биографиями в ХVIII веке было немало. Хватает их и в наш век. Что это такое? Очевидно, нечто большее, чем просто превратности судьбы. Скорее уж все-таки наследственная предрасположенность.
Всем тем, кому «опостылели страны отцов», посвятил свое стихотворение «Капитаны» отец Л.Н. Гумилева поэт Н.Н. Гумилев:
…Вы все, палладины зеленого храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де Гама,
Мечтатель и царь генуэзец Колумб!
Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
О ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс!
А вы, королевские псы, флибустьеры,
Хранившие золото в темном порту,
Скитальцы-арабы, искатели веры
И первые люди на первом плоту!
И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов!…
Многие наши знакомые, решившие эмигрировать, признавались, что ими вдруг овладевало непостижимое для них самих желание избавиться буквально от всего того, что их окружает: привычной обстановки, среды. Даже наша прекрасная (там, где еще не окончалеьно изгажена), российская природа начинала их тяготить. Еще живя на Тверской, Дерибасовской или Невском, они ощущали себя как бы уже навсегда покинувшими родные места, причем утрачивали даже чувство привязанности к остающимся в отчизне родственникам и близким друзьям. Это предотъездное состояние можно бы расценить как признак душевного недуга, не носи оно столь массового характера.
Не согласны? Не верите? В таком случае постарайтесь вспомнить: а многие ли из ваших другей-эмигрантов поздравили Вас с днем рождения или вообще подали хоть какую-то весточку о себе после своего отъезда, если, конечно, знают, что вы в ближайшем будущем не намереваетесь сами последовать их примеру и встретиться с ними уже в новом отечестве? Как знать? Возможно, и такие явления, действительно, сродни тем эмоционально-гормональным сдвигам, которые появляются при массовых исходах у леммингов и других животных?
8.4. Агрессия неорганизованной толпы
Что происходит с человеком в массе, в толпе? На этот вопрос, вероятно, следует отвечать, учитывая принципиальную разницу между толпой, например, в метро в час пик и организованной человеческой массой, одержимой общей целью, идеей. В первом случае толпа, пожалуй, даже усугубляет чувство одиночества. Человек в ней ни с чем и ни с кем не связан, спокойно размышляет о своем и может при желании (если нет большой давки), как бы не замечать окружающих. Во втором случае, напротив, над человеком довлеет радостное ощущение того, что он — только часть некоего целого.
Ну а как в толпе, неорганизованной или организованной человеческой массе, обстоят дела с агрессией?
В поведении человека подражательные способности очень развиты и проявляются инстинктивно. И организованная, и неорганизованная толпа заведомо эмоциональнее и глупее отдельных составляющих ее личностей. Ею можно управлять с помощью простейших выкриков-команд: «Бей! Давай! Жги! Бежим!» Реагируя на подобные выкрики, люди порой теряют голову.
В стихийно собравшейся толпе, что бы она не творила, человек, чаще всего, не сознает себя соучастником преступления. Люди подчиняются слепому инстинкту подражания раньше, чем успевают подумать и подчас совершают крайне необычные для себя поступки. Потому и голос совести, если он даже и просыпается, легко заглушает у большинства людей магическая сила примера или, тем более, приказа.
На приказ с полной убежденностью в собственной невиновности ссылались все обвиняемые на Нюрнбергском процессе. Палачи-исполнители массовых расстрелов в Куропатах, Бабьем Яру или Катыни тоже (за редчайшим исключением) не утруждали себя муками совести: приказ есть приказ. Эти действия и агрессией-то не назовешь. Палачи просто трудились
Неорганизованная толпа агрессивна в условиях дискомфорта. Давка в час пик в общественном транспорте, или, скажем, в очереди за дефицитным товаром, вызывает у людей взаимное озлобление. Казалось бы, злиться в таких передрягах на товарищей по несчастью нет ни малейших оснований. Возмущаться стоит, разве что, теми, кто, действительно, виноват в плохой работе транспорта и скверном снабжении. Однако, увы, люди, сжатые как кильки в консервной банке, чаще всего не думают о высших материях, а просто-напросто начинают вести себя агрессивно по отношению друг к другу.
Наблюдая визгливые перебранки в транспорте или в очередях, мы оба вспоминаем опыты американского этолога Х. Бридера. Он посадил в большой аквариум стаю хищных морских рыб барракуд и начал их там, всех сразу, бить импульсами электрического тока. Ощутив боль, барракуды принялись злобно кусать друг друга, чего никогда не делают в нормальных условиях, где им, разумеется, никогда не приходится испытывать боль всем одновременно. В конце-концов, они сцепились в один кровоточащий клубок.
Точно так же кусают друг друга и крысы в общей клетке, если им, всем одновременно, причиняют боль электрическим током. При этом первыми начинают кусаться самые агрессивные особи, уже раньше терроризировавшие товарок по группе. Больше всего укусов обычно достается новичкам, тем, кто не входит в данную группу взаимно знакомых животных.
И у людей, и у животных отмечаются две закономерности.
Во-первых, свара почти сразу становится всеобщей. В ленинградском и одесском трамваях нам, авторам , иногда доводилось наблюдать такое явление: некто вошел, затеял скандал и вышел. Зачинщика и след простыл, а трамвай, знай себе, все скандалит и скандалит. При этом окончание зависит от темперамента горожан: ленинградцы утихомирятся у трамвайного кольца, одесситы еще и на конечной остановке будут долго «хипишить за этого нахала».
Вторая закономерность. Агрессия неорганизованной толпы чаще всего направлена против людей, которые чем-то явно отличаются от остальных. Так сказать, «эффект белой вороны». Отличия могут быть любыми, часто случайными, нелепыми: инородец, иностранец, военный среди штатских или наоборот, очки и борода, элегантно одетый человек среди замасленных спецовок или, опять-таки, наоборот, пьяные и трезвые, старые и молодые, а самое простое — женщины и мужчины.
В толпе быстро возникают коалиции, разделение на «наших» и «чужих», что иногда завершается потасовкой и даже имеет трагический финал. Агрессивным действиям предшествуют характерные для региона выкрики: Понаехали сюда, жрать из-за вас стало нечего, убирались бы в свой гадюшник, — или: Проклятые приезжие, из-за них даже на море не искупаешься. В Одессе на этот счет имется еще: Шоб к тебе на все лето гости приехали.
Выходит, у разных тварей, от стайных рыб до человека, при неприятных осущениях в группе срабатывает одна и та же «логика»: Мне плохо, — значит виноваты соседи. Почему именно они? А поблизости никого, кроме них, нет. Если есть возможность выбора, объектом агрессии становятся все-таки «чужие» — чем-то выделяющиеся, непохожие на прочих или «новички».
Агрессия против «новеньких» и «белых ворон» — общий, как мы уже отмечали, кошмар казарм, школьных классов и тюремных камер. Ю. А. Л. сам был свидетелем того, как на московских улицах толпа в тревожную осень 1941 года охотилась на «шпионов»: враждебное внимание привлекал любой чем-то выделяющийся прохожий. Как известно, точно такая же атмосфера царила и в 1812 году перед приходом французов, чем немало злоупотребил граф Растопчин, как это показано в «Войне и мире». 22 августа 1991 года на Лубянке тоже хватало подобных же эксцессов: искали «путчистов и их пособников». Правда, до физического насилия, слава Богу, не дошло — удалось предотвратить. Отвлек бронзовый Ф.Э. Дзержинский.
8.5. Агрессия добровольно собравшихся организованных толп.
Ясное дело, что, далеко не все «организованные» толпы собираются добровольно. Типичные примеры недобровольно собравшехся таких толп: рота унылых новобранцев на стройподготовке и колонна зеков, бредущих под охраной конвоиров.
Совсем другое дело — добровольно собравшиеся организованные толпы. Таковы демонстрации и митинги, возникшие по доброй воле участников и наэлектризованные общей зажигательной идеей, если, конечно, организаторы не растяпы.
Даже толпа болеющих за одну и ту же команду на стадионе тоже может, иной раз, «самоорганизоваться» в ревущую и все крушащую на своем пути орду с самыми опасными последствиями для судей или болельщиков другой команды. И на рок-концерте с его синхронизованными телодвижениями и выкриками не исключен такой эффект самопроизвольной организации. Политизированный рок вполне способен побудить толпу молодежи к тем или иным согласованным действиям, включая хулиганские, насильственные.
Организующим началом во всех трех случаях является сопереживание, чаще всего — агрессия, направленная (или кем-то направляемая) против общего врага.
На частном примере толпы мы наблюдаем здесь важную закономерность: возможность возникновения упорядоченности из хаоса. Специально проблемам такой самоорганизации в разного рода природных и социальных процессах посвящены труды многих ученых, в том числе бельгийца русского происхождения, Нобелевского лауреата Ильи Романовича Пригожина.
Личность в организованной толпе делается частью некого надличностного целого. Она это постоянно ощущает, хотя и не всегда осознает.
Что организует толпу и порождает в ней нередко очень быстро возникающие иерархические структуры?
В марширующем войске, конечно, командиры и, что немаловажно, шагание в ногу, звуки военного оркестра. А на демонстрациях и митингах — лидеры с мегафонами, активисты с транспарантами и знаменами и (о чем забывают неопытные организаторы) опять-таки боевитая музыка, пение хором воинственных (революцционных или контрреволюционных) песен, выкрикивание хором лозунгов и некоторые синхроно производимые жесты и телодвижения, например, выбрасывание вперед правой руки. Обо всем этом будет подробнее говориться в 8.6 и 8.7. Однако, все эти организующие начала как бы вторичны. А первичным, еще раз повторим, является общий эмоциональный настрой, в большинстве случаев, конечно, общий объект агрессии.
Вторая важная закономерность: в любой организованной толпе добровольно затесавшиеся в нее человеческие песчинки чувствуют себя необычайно хорошо, ощущают подъем духа, испытывют чувство братского единения с другими рядом шагающими или стоящими точно такими же песчинками. Им радостно и приятно быть вместе. И, чем больше их, тем сильнее это восхитительное ощущение «один за всех и все за одного». Отсюда и манера организаторов сообщать толпе: «Ура! Нас сегодня полмиллиона», — если на площади всего-то тысяч пятьдесят.
В чем же причина? Да в том, что у добровольно собравшейся организованной толпы есть объединяющий ее общий враг, реальный или вымышленный. А где враг-общий, там неизменно царит атмосфера «свободы, равенства и братства», в особенности, конечно, этого последнего. Действительно ведь, что может сильнее согреть душу горожанина, обычно страдающего от своего одиночества в неорганизованной толпе, чем цементирующее массу противостояние общему супостату?. С каждым найдется здесь чем поделиться, о чем потолковать в промежутке между молодецкими выкриками «Долой!» или «Позор!»
Замечательное свойство любых массовых политических тусовок-митингов и демонстраций протеста. Вот уж где можно раскрепостить свой внутренний заряд агрессии, не рискуя при этом нанести реальный ущерб какому-бы-то ни было живому существу! Если угодно, у таких сборищ нечто общее с парной баней. В бане выделяют пот. А на митинге «выделяют агрессию», исходя в хоровых воплях: «В отставку!! Позор!!»
Вспоминается по этому случаю такая история, рассказанная одним англичанином, уроженцем Лондона. Был у него сосед-парикмахер, одинокий, несчастный в личной жизни человек. Сочувствовал он английским коммунистам, которых в те далекие пятидесятые годы возглавлял Гарри Поллит. Владея искусством красиво писать аршинные буквы для вывесок, парикмахер сделал очень большой и красивый транспарант с надписью: «Это — позор!» С таким чудесным транспарантом он был всегда желанным гостем на красных митингах в Гайд-парке. Ходил на них, ходил, да как-то, не заметив того, заблудился и набрел на сборище английских нацистов, возглявшееся тогда Оствальдом Мосли. Там тоже транспарант пришелся ко двору.
Так парикмахер постепенно осознал, что ему с его транспарантом место на любых митингах: консерваторов, либералов, лейбористов, вегетерианцев, троцкистов, пацифистов, «голубых», да и начал ходить на любые митинги без разбора. Везде его радостно принимали как «своего».
А что собой представляет «надличностное целое», которое мы только что помянули?
Человек в организованной толпе действует, в основном, подчиняясь позывам к бездумному подражанию и очень легко управляем, если, конечно, есть кто-то способный выкрикивать команды и располагающий необходимыми для того техническими средствами. Эту управляемость порождает наш древний стадно-подражательный инстинкт, унаследованный от волосатых предков (см. в главе 4).
Члены той организованной толпы, в которую мы встряли, подсознательно воспринимаются нами как собратья по этнической группе и стае, то есть «свои в доску». Это радостное ощущение солидарности еще усугубляется, если у всех «наших» есть к тому же некий общий опознавательный знак («тотем»), например, нарукавная повязка или значок.
Все же окружающие, не встрявшие в толпу, а просто с равнодушным видом проходящие мимо, спеша по своим делам, воспринимаются уже как «чужие», «не наши», вызывая неподвластное сознанию чувство неприязни.
Еще острее то же чувство (инстинкт этнической вражды) возбуждают, конечно, собравшиеся в свою тоже организованную толпу политические оппоненты. Тут уж создается классическая ситуация «стенка на стенку» (см. главу 5) и слава милиции, если ей удастся своевременно изолировать друг от друга две взаимо-враждебные организованные толпы! Зевнет милиция, и сразу же в обоих толпах кто-нибудь обязательно сообразит: булыжник — оружие пролетариата!.
Признаться, нам, этологам здесь видится аналогия с территориальным конфликтом двух павианьих стай. Павианы любят ходить строем. Впереди, как уже отмечалось, боеспособные самцы-субдоминанты, в центре — на безопасном удалении от авангарда — вожаки в толпе своих приближенных, детеныши и самки, далее — снова самцы, рангом пониже и так далее.
Как уж не вспомнить здесь знаменитое сражение московских красных манифестантов с ОМОНОМ, зачем-то заблокировавшим от них Ленинский проспект 1мая 1993 года? Впереди ведь там тоже шли воинственные «самцы», а вожди с мегафонами держались где-то в центре толпы, откуда и подавали боевые команды.
Простите нас , читатели, за такую «кощунственную» аналогию. Нам как биологам она не кажется столь уж обидной. Не след нам стыдиться своего родства.
Вспоминается, кстати, и такой эпизод. Возвращались мы как-то из Библиотеки Академии наук, двигались к метро, а у манежа (дело было в конце перестройки) изрядная толпа, внимая крикам пламенного «демократа» (тогда, ныне он пламенный «патриот»), периодически кричала хором «В отставку!!», «В отставку!!!». Брели мы себе тихо, мирно, никого не трогали. Вдруг от толпы отделилась большая группа дам, взяла нас в кольцо:
— Вы в КГБ не работаете?
— Нет, что вы, мы — биологи.
— Да? А почему же в таком случае не кричите?!
Это — по поводу агрессивной реакции организованной толпы на всех, кто имел неосторожность в нее не влиться.
Наблюдается еще такая закономерность.
У человека в организованной толпе просыпается уже упомянутое нами выше врожденное стайно-миграционное чувство. Невольно хочется сняться с одного места и уйти с толпой в другое. Оно еще больше усиливается, если вся толпа движется в едином направлении, особенно же в случаях, когда люди при этом шагают в ногу и, опять-таки, поют хором, под музыку, совершают синхронные телодвижения и хором же выкрикивают лозунги.
В марширующей толпе чувство причастности к целому усиливают еще и все те же внешние опознавательные признаки: единообразная одежда, униформа с символическими знаками — изображениями тотема, герба, — бросающиеся в глаза отличия людей данного «стада» от окружающих «чужих и посторонних».
Человеком, шагающим в организованной толпе, распевающим вместе с ней, выкрикирвающим лозунги, украсившим грудь, рукав или фуражку партийными либо национальными эмблемами, можно манипулировать как роботом. У любой марширующей толпы как и у стаи, например, павианов, волков или оленей, обязательно имеются вожаки-лидеры. В воинской части это, разумеется, отцы-командиры, в толпе демонстрантов — политические глашатаи с их мегафонами, знаменами, транспарантами.
Гитлеровцы прекрасно знали этот гипнотизирующий эффект марширующей под музыку толпы. Недаром они превосходили большевиков, маоистов и современных исламских фундаменталистов в искусстве организации военных парадов, демонстраций, митингов, маршей, факельных шествий!
Классическим примером марширующей или скачущей верхом агрессивно настроенной толпы, конечно же, является и атакующая воинская часть: «За мной! Ура!» Так ведь и воевали тысячелетиями в былые времена, пока не появились авиация и бронетехника.
Специфическое, непередаваемое ощущение штыковой или сабельной атаки — это, пожалуй, уже из несколько другой области психологии. Откровенно скажем, поскольку мужество, героизм относятся к высшим формам проявления человеческого «Я», какое-то внутреннее «табу» удерживает нас от дальнейшего обсуждения этого вопроса с этологических позиций. Лучше уж сами помолчим, предоставив слово поэту Н. Гумилеву, участнику знаменитого Брусиловского прорыва (1915). Что испытал он в момент атаки, прекрасно передано в следующих строках:
Та страна, что могла быть Раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрее взлетают клинки.
Я кричу и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я-носитель мысли великой,
Не могут, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или воды гневных морей
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей
И так сладко рядить победу,
Словно девушку в жемчуга
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
(Н. Гумилев, «Наступление»)
8.6. Дудочка крысолова (о чарующем действии маршевой музыки).
Шагают бараны в ряд,
Бьют барабаны,
Шкуру на них дают
Те же бараны…
(Б. Брехт. На мотив «Мы смело в бой пойдем)
Важнейшим организующим началом в толпе может быть, как мы уже отметили, маршевая песня, военный оркестр. Невозможно вообразить воинскую часть или колонну демонстрантов, марширующую под звуки симфонической музыки. Мало подходят мазурка, вальс или танго, да и хард-рок, пожалый, не подойдет. Нет, здесь требуются совершенно иные, специфические мотивы типа «Мы смело в бой пойдем…», «Прощание славянки», «Марсельезы», «Варшавянки» и «Интернационала».
В чем же дело? Почему? Исследования на животных и людях показали, что с ритмом музыки синхронизируются многие физиологические ритмы — дыхание, движение конечностей, кардиограмма, а главное — ритмы электрической активности нервных клеток в ряде отделов головного мозга, управляющих эмоциями.
Знакома ли вам, господа читатели, жутковатая немецкая легенда о гаммельнском крысолове? Когда он играл на дудочке, все крысы вылезали из нор и шли за ним. Шли, шли, куда бы он их не вел. Так бродя из города в город, он повсюду изводил крыс, но делал это отнюдь не бесплатно. В Гаммельне ему не заплатили, и в отместку он заиграл такой мотив, что все дети повыбегали из домов и толпой пошли за крысоловом. Непрерывно играя на дудочке, он удалился за городские стены и пошел по дороге, а за ним — дети. Так они все и исчезли, словно их и не было!
На физиологию организованной толпы сильнее всего действует музыка, которая согласует ритм коллективного движения, и в то же время возбуждает эмоциональные центры, и так активные в данной ситуации. Агрессивное поведение при этом может быть, как мы уже говорили, связано с подсознательной коллективной защитой территории. когда стая идет против стаи, стенка на стенку.
Конраду Лоренцу эта мысль пришла в голову, когда он наблюдал за коллективной защитой территории у морских чаек и горных горилл. Чайки и крачки в гнездовых колониях, атакуют любого хищника — человека, поморника или орлана-белохвоста — сообща. Атаке предшествуют призывные крики тревоги. Затем птицы начинают кричать хором, а потом уж всей массой вздымаются в воздух и устремляются на хищника. Дрозды, атакуя ястреба или ворона, аналогично, подлетевшего к их гнездовой колонии, издают более или менее одновременно характерный звук «тррр-тррр», который сопровождает коллективную атаку. Собаки, сворой бросаясь на медведя или чужого человека, как известно, непрерывно лают.
Химические, у некоторых видов также звуковые сигналы координируют коллективную атаку у общественных насекомых: пчел, ос, муравьев и термитов.
Возбужденные горные гориллы перед групповой атакой бьют себя в грудь кулаками. Гулкие звуки таких синхронных ударов предшествуют коллективному нападению на крупного хищника, например, леопарда . Вероятно, читатели помнят с наших слов, какие неприятности навлек на себя К. Лоренц, рассказав об этом кенигсбергским студентам в 1943 году? (1. 1).
Примеры для сравнения.
Древнеримские легионеры перед атакой взбадривали себя и пугали врагов, ритмически и синхронно ударяя мечами по щитам. В более близкие нам времена для той же цели использовали барабанный бой. Африканские воины атакуют под аккомпанимент там-тама. Таким образом, организация коллективной агрессии с помощью звуковых сигналов — явление общее у многих животных. И человек в этом отношении не исключение.
К еще более общим явлениям относится инстинкт следования за себя подобными. Кто не видел хотя бы раз в телепрограмме «В мире животных» взаимо-параллельное движение в косяках сельдей или в мигрирующих стадах бизонов, куланов, антилоп-гну. Ходят стройными колоннами и павианы. До чего похожи эти стада и стаи на наши организованные толпы, от древних кочующих орд до современных войск с их строевой выправкой, шаганием в ногу. Сходство вполне естественное с точки зрения этологов. Ведь мы произошли от стайных животных, имеющих рефлекс следования в той или иной его форме.
8.7. Чахотинская наука побеждать.
Некогда в институте биофизики АН СССР работал интереснейший человек Сергей Степанович Чахотин. Помнится, он рассказывал, как до самого прихода к власти нацистов в 1933 году пытался организовать антинацистскую пропаганду. Он явился тогда к Альберту Эйнштейну просить финансовой помощи на это дело.
Еще К. Лоренц говорил, что этологу необходимо повышенное «чувство наблюдателя». Чахотин не был этологом, но наблюдателем был отменным. Его идея состояла в том, что для победы любой политической идеологии достаточно соблюсти всего-то четыре условия.
1. Подобрать маршевую песню или гимн, под который хорошо шагается, а в то же время слезные железы помимо воли начинают функционировать. Ты растроган и про себя думаешь: «Я герой, готовый хоть сейчас умереть за революцию и отечество». Без шагания в ногу это ощущение редко бывает достаточно глубоким, а без хорошего марша одно лишь шагание недостаточно пробуждает патриотический дух.
2. Придумать символ, очень легко рисуемый на заборах и прочих, в том числе, разумеется, сортирных стенках. Годятся к примеру, круг, крест, свастика, полумесяц, пяти- и шестиконечная звезды, серп и молот. Видя свой символ везде и всюду, с радостью ощущаешь: «Нас много, нас миллионы, мы — великая сила». (Подробно прочитать о символе и его роли в коллективном сознании можно в замечательной книге Карла Густава Юнга «Архетип и символ» недавно опубликованной на русском языке).
3. Изобрести жест, движение рукой, сразу одновременно производимое сотней тысяч или миллионом человек, чтобы движения рук выглядели как цунами, как ветровая волна на ржаном поле. А когда встречаешься с единомышленником, ему не требуется даже открывать рот, чтобы дать тебе понять — наши сердца бьются стук в стук единым «Хайль!» — десницей вперед; «Рот фронт!» — поднятый кулак ; «Victory» — два пальца рожками вверх ; «Вива дуче!» — выброшенная вверх ладонь. Без этакого жеста ощущаешь себя не частью единого целого, а просто песчинкой, затерявшейся в толпе.
К жесту, разумеется, полагается и боевой клич «Мы люди серого Сокола!», «Аллах акбар!», «Слава Сталину!» и так далее и тому подобное. Одним словом, «пока мы едины, мы непобедимы».
4. Костюм для активистов партии и вообще их внешний облик должны бать такими, чтобы даже плюгавый мужичонка ощущал себя героем, глядясь в зеркало. Очень важные детали: ремень с большой бляхой, портупея, сапоги, нарукавная повязка с партийным символом и, если удастся, кобура с пистолетом на бедре. Желателен героический головной убор. Хороши кепи или фуражка с кокардой, каска или лихо сдвинутый на ухо алый, черный либо защитный берет, но, упаси Бог, не широкополая шляпа. Крайне нежелательны зонты, трости, портфели, штатские туфли. Это, между прочим, отражено в сегодняшнем транспортном фольклоре в полной мере.
Ах, да,… и зубы. Не жалейте денег на дантистов! Очки полагаются, преимущественно, вождям, причем, исключительно черные. Эту моду начал, вроде бы, под старость генерал Франко. Продолжили генералиссимум Трухильо, папа-док Дювалье, Иди Амин, президент Мобуту, Пиночет, Гамаль Абдел Нассер, полковник Кадаффи, Ярузельский в бытность диктатором (причины психологического действия см. в 9.1).
На груди необходимы значки и ордена — от одного до нескольких (если есть).
Роль этих четырех условий победы Чахотин объяснял с позиций учения И. П. Павлова об условных рефлексах, что в общем, тоже этологично. Как никак, ряд английских ученых до сих пор не без основания считают создателя теории высшей нервной деятельности бихевиористом. Как полагал Чахотин, с помощью четырех предложенных им приемов в памяти хорошо задалбливаются образы «свой» — «чужой». При этом музыка, жесты, символика, костюм — словно как бы звонок перед кормежкой дрессируемой собаки.
Мозг наслаждается отдыхом, избавляясь от необходимости думать и что-то решать. Счастливое ощущение причастности к великому делу и…
Иду себе, играя автоматом,
Так просто быть солдатом,
Солдатом…
Мы как экспериментаторы не во всем согласны с Чахотиным. Собаку в павловских опытах, а отличие от участников большинства политических тусовок, кормят после каждого звонка . Чахотинские методы, скорее уж пробуждают в человеке древние боевые инстинкты защищающейся и нападающей стаи, организованной и марширующей толпы: «Делай как я!»
Но вернемся к Чахотину. По его словам, Эйнштейн, ознакомившись с предложениями об антидвижении, огорчился, даже расплакался и позвал свою сестру Женни:
— Послушай, этот господин уверяет, что политика — тоже наука.
Но здесь, говоря точнее, была поведенческая политика: политоэтология. Несмотря ни на что, небольшие средства были откуда-то получены. Удалось поставить, пожалуй, первый в истории человечества, массовый политико-этологический эксперимент.
В тех городах, где избирательная компания антинацистов шла по системе Чахотина, свастику на заборах перечеркивали меловым крестом, подписывая снизу: «Нет!». Рядом рисовали придуманный Чахотиным символ левых — параллельные стрелы. Активисты антинацистского движения маршировали в ногу под марш Эрнста Буша:
Потому, раз-два-три,
Левой, раз-два-три,
Где место твое?
Товарищ, — к нам!
Ты тоже в наши ряды вступай
Потому, что рабочий ты сам!
Они поднимали вверх стиснутый кулак: «Рот фронт», — наряжались в красные рубажи, перепоясанные здоровенным ремнем с большой пряжкой и портупеей, высокие солдатские сапоги. Впереди колонн маршировали оркестры с медными литаврами и барабанами.
Обыватели, заслышав музыку и мерный стук сапог, сперва высовывались в окна и приветствовали колонну: «Рот фронт!», а потом присоединялись к ней. Успех был потрясающим. Двигаясь к центру города, толпа «антифашистов» росла как снежный ком. Сзади бежали восторженные школьники, размахивая красными флажками. Они тоже вопили: «Долой нацистов!»
Во всех «экспериментальных» городах сторонники Гитлера с треском провалились. Зато в контрольных городах, где избирательная компания велась по старинке, левые потерпели сокрушительное поражение. Таких городов было, увы, гораздо больше. Гитлер назначил награду за голову Чахотина, но тот сбежал в Париж, а оттуда в СССР, где, кстати, уцелел.
Наблюдая за митингами последних лет, мы, признаться, иногда с тоской вспоминали четыре принципа Чахотина. «Эх, — думалось, — хоть бы оркестрик какой, а то уж больно наша демократическая публика неорганизована!» Вспоминалось из «1905 года» В.Л. Пастернака:
Бауман, траурным маршем ряды колыхавшее имя,
Шагом, кланяясь флагам, по полной голов мостовой
Волочились балконы по мере того, как под ними
Шло без шапок:
«Вы жертвами пали в борьбе роковой»…
С тех пор искусство организации демонстраций пришло у нас, как видно, в упадок.
Впрочем, на одной из грандиозных демократических демонстраций 1991 года молодежь распевала «дайте народу пиво». На другой, еще большей, в колонну затесались кришнаиты. Они дули в ритуальные дудки, били в барабанчики и, прыгая как мячики, пели хором: «Харе Кришна, харе Кришна, Кришна Кришна, харе харе». Кое-кто, не расслышав, удивлялся: «Чьи хари?» Однако все приободрились.
В дальнейшем наши национал-большевики быстро поставили дело на чахотинский уровень. Загремели военные оркестры, осененные красными и бело-желто-черными знаменами. Замаршировали герои в черных, затянутых ремнями мундирах патриотических «фронтов». Появились даже бродячие колокольни с гулко звенящими куполами. Вожди с грузовиков начали приветствовать митингующих жестом, явно заимствованным у фюрера из фильма «Семнадцать мгновений весны».
По этому поводу позволим себе дать политикам еще один чисто практический совет. Распевая хором патриотические и прочие гимны, желательно всем взяться за руки и ритмически качаться. Так эффектнее. Этим способом подправляли себе настроение немецкие нацисты в последний год войны и, говорят, очень помогало. И французские якобинцы раскачивались или подпрыгивали на месте, распевая свою «Краманьолу»:
Са-ира, са-ира,
На фонарь аристократов!
Всех повесить их пора,
Са-ира, са-ира!
Сейчас прыгать на месте во время митинга приказано кубинцам. Кто не прыгает, выкрикавая лозунги, — тот явный агент американских империалистов.
